Ловите)

***

У меня перехватило дыхание, когда я услышал слова Матвея. Неужели она согласится? В голове пульсировала мысль: «Нет… Нет… Почему именно сейчас?!» Скажи нет или хотя бы «Я подумаю»…
Я прислонился спиной к стене, против воли слушая звуки поцелуев и вздохи, доносящиеся из-за двери, и не мог ничего с собой поделать… Неужели я потерял ее?
Не знаю, сколько времени прошло – пять минут или два часа, но очнулся я лишь от отчетливой фразы Ани:
- Пойдем, остальные могли нас хватиться, - даже в голосе сквозила счастливая улыбка. Я тихо развернулся и отошел вдаль по коридору, в ванную, куда и направлялся изначально. Умылся, оперся руками о раковину и вызывающе взглянул на свое лохматое отражение в зеркале. В конце концов, я хотел, чтобы она была счастлива? Она счастлива… Не потому ли мне хреново, что я втайне желал, чтобы ее счастье непременно было бы связанно со мной? Возможно. Но нашим судьбам не дано пересечься дважды.
Я вышел из санузла и попытался пригладить волосы. Вроде удалось. Из гостиной по-прежнему доносилась громкая музыка, что-то среднее между медляком и быстрым танцем. При наличии фантазии эту песню можно было назвать, как угодно. Я вернулся в комнату, сел на прежнее место и стал неосознанно вслушиваться в слова:

И вот сейчас, годы спустя,
Город пустел без тебя, я забывался, смеясь...
Забывал поздравлять с днем рождения... Жаль.
Ты прости, если в чем-то не прав - не повернуть время вспять...
Я возвращаюсь опять к своим мыслям: мечтать не порок, не пора ли сказать:
"Обернись, это я! Я люблю тебя, знай! Я не желал тебе зла..."
Но я не стану. И может быть, зря я пришел? Это, верно, смешно...
Все давно решено - плачет дождь за окном,
Как немое кино - я не знаю, кто он...
Но я видел, ты в белом смеешься...
И может быть, стоит оставить как есть все, как-то странно:
Настал этот час, и ты счастлива - часто ли праздничный бал?
И вопрос: "Ты согласна?" Я опускаю глаза, чтобы не слышать, как ты скажешь...

Стоя за твоей спиною,
Улыбаясь сам себе,
Не стоит думать в сотый раз,
Сколько радости и боли.
Слезы не дают спокойно
Вспоминать о нас...

Странно, насколько последнее время песни стали перекликаться с событиями моей жизни. Глупо как-то получается… И с другой стороны, до невозможности логично. Случайного ничего в жизни не бывает. Я взглянул на Аню и Матвея, танцующих чуть поодаль ото всех. Пока никто не заметил, что на безымянном пальчике руки девушки поблескивает в чарующем свете свечей обручальный ободок… Мне были прекрасно видны блики, которое оно отбрасывает. Я не выдержал, встал и подошел к паре.
- Матвей, можно я украду у тебя Аню на один танец? – Аня растерялась, а Матвей хоть с небольшим удивлением, но все же утвердительно кивнул и пригласил Лену, которая со смехом согласилась.
Танцевали на пионерском расстоянии, но все-таки мои руки получили возможность обнимать ее, а о большем я и не мечтал. Анина правая рука с посверкивающим колечком лежала у меня на плече, и это кольцо как будто бы прожигало рубашку насквозь. Я тихо спросил, не удержался:
- Скажи, ты счастлива? – вопрос прозвучал немного по-детски. Она удивленно взглянула на меня. Как-то давно, классе в десятом, Гуцул сказал: «Прикольная девчонка, глаза как блюдца, огромные, карие…» Сейчас почему-то ясно вспомнился тот эпизод и чувство, что еще пара слов – и я врежу Игорю по физиономии. Неужели задумалась? Сердце екнуло…

Не смей обернуться, найди в себе силы забыть, не думать хотя бы сейчас...
Вдохни, успокойся - ты сама так решила. Так будет лучше, проще для нас.
А помнишь, как крепко сжимали запястья холодными пальцами любящих рук?
Теперь он пришел пожелать тебе счастья: знакомый, приятель... А может быть, друг?
Ну же, решайся; пора ставить точку. Одно твое слово - и все, навсегда...
Только больше всего почему-то мне хочется, чтобы он не услышал, как ты скажешь...

Ее глубокий вздох.
- Я счастлива. По крайней мере, была счастлива, пока не приехал ты. Зачем? Зачем ты приехал? У меня скоро свадьба! – кольцо откинуло несколько бликов мне в глаза, я невольно прищурился. – Считай, что это – точка. Слышал слова? Знакомый, приятель, а может быть, друг… Давай останемся друзьями… - к концу ее горячей речи я бессильно отпустил ее, и теперь она просто стояла напротив, маленькая, взъерошенная… Взрослая. Мы повзрослели…

У меня такое ощущение, что если я щас сяду писать, придет злой маман и сгонит хорошие мысли) Но я попробую)))

Птичка Обломинго вам, а не конец

***
- Кофе и «Наполеон», пожалуйста, - официант кивнул и, записав заказ, скрылся из поля зрения. Я размотала шарф и положила сумку на соседний стул. Здорово, что столик у окна оказался свободен… За стеклом кружились удивительно отчетливые, будто нарисованный снежинки, а напротив, на площади, в центре которой красовалась елка, резвились ребятишки «от двух лет и старше». Были даже взрослые, с удовольствием катавшиеся на небольшом катке. Нужно будет как-нибудь сходить с девчонками… или с Матвеем. Взгляд остановился на кольце, уже неделю красовавшимся на моей руке. Интересно, я правильно поступаю?...
Передо мной поставили чашку и тарелочку с пирожным. Я благодарно кивнула официанту и вновь погрузилась в раздумья. Жаль, что даже посоветоваться не с кем… Родители пока в Екатеринбурге. Конечно, они уже знают, но приедут лишь на свадьбу. А по телефону особо не поговоришь… Я уверена, мама бы мне подсказала, что дальше. А так… Приходится учиться на своих ошибках. Я попробовала кофе. Вроде ничего…
Последнее время я заметила, что слишком много копаюсь в себе. Правильно – неправильно... Хотя, казалось бы, какие могут быть сомнения? Вот, например, у Женьки уже никаких. Летает по городу на крыльях любви и заботы и гиперактивно организовывает предстоящее торжество. Кстати, а торжество-то уже через неделю… Всего через неделю. Еще чуть-чуть, и мы будем мужем и женой. Я знаю, что он меня любит, но боюсь: не слишком ли мы торопимся? Всего два года встречаемся…
- Привет, - я вздрогнула и оторвала взгляд от малышей, лепивших на площади снеговика. Повернула голову и чуть не расплескала кофе на свитер.
- Привет… Какими судьбами? – я осторожно поставила чашку и, скрестив чуть дрожавшие руки на груди, откинулась на спинку стула.

***
Я посмотрел на ее скрещенные руки. Говорят, человек этим жестом пытается закрыться от того, что ему неприятно… Значит, я ей уже неприятен. Заказал себе кофе и улыбнулся как можно доброжелательнее, стараясь не замечать кольца, сверкающего на пальчике ее правой руки.
- Да я проходил мимо, замерз – вот и решил зайти, выпить кофе… А тут ты. Ну что, сидеть по разным углам в гордом одиночестве? – я сделал заказ и снова посмотрел на нее. Она вроде бы чуть-чуть расслабилась и снова придвинулась к столу, взяв в руки чашку.
- Да нет, конечно, - наконец-таки я увидел на ее лице улыбку, предназначенную для меня. – Как ты? Если честно, я думала, что ты уже уехал…
Я замешкался с ответом. Действительно, я хотел уехать сразу после Нового года, но родители так просили… Да и с Настей у нас сложились достаточно теплые отношения. Оказалось, что она так одинока в этом городе… Вместе нам было веселее. Я рассчитывал остаться еще на неделю-две, как раз до конца каникул в морском, потому что получил приглашение на свадьбу. От них… Отказываться неудобно, что поделать? Придется смотреть, как она станет женой Матвея. Наверное, я мазохист…
Некоторое время мы сидели молча. Все это время я смотрел на нее, не в силах оторваться, понимая, что ей кажется это странным, наверное… И действительно, минут через пять она снова поставила чашку на стол.
- Почему ты на меня так смотришь? Что-то случилось? – из ее глаз исчезла жесткость. Она действительно чувствовала себя уютно, несмотря на мой пристальный, более чем странный взгляд. Я опять замешкался, но все же решился спросить:
- Скажи честно, не откручиваясь: ты его любишь?
Несколько секунд она увлеченно рассматривала дно чашки, а потом подняла на меня глаза и кивнула.
- За что?
Аня тяжело вздохнула.
- Ты не представляешь, как мне было плохо, когда ты уехал. Впереди не виделось совершенно ничего хорошего, группа фактически распадалась, а ты в это время улетал в Архангельск… Навсегда. Тогда я действительно думала, что навсегда. И ты так думал, верно? – я кивнул, не отрывая от нее взгляда. – Я ненавидела жизнь, ненавидела себя за то, что ненавижу жизнь… Я… Стыдно сказать, я чуть не совершила глупость. В порыве отчаяния полоснула себе лезвием по венам… - она поддернула рукав светлого свитера и я увидел шрамы на тонком запястье. – Потом была больница, слезы родителей, бледные девчонки у постели… Тогда пришел Матвей. Тогда я поняла, что мне есть, ради кого жить. И когда меня выписали, я решила забыть все, как страшный сон…
Она замолчала, и в тишине мне казалось, что слышно, как колотится мое сердце. Как же так? Резала себе вены… Из-за меня. Не уберег, не сумел… Хотел что-то сказать, но она жестом руки остановила меня.
- Подожди… Раз я начала, дай мне договорить, ладно? – она отпила глоток почти остывшего кофе и посмотрела в окно. – Тогда я еще не любила его. Просто было бесконечное чувство благодарности, что он меня не бросает и поддерживает. А потом… Как-то незаметно я поняла, что не могу без него жить, дышать… Так же, как когда-то не могла без тебя, понимаешь?

***

Слова признания дались неожиданно легко. Может, потому, что все в прошлом? Прислушалась к сердцу. Нет, не все, наверное… Я побоялась поднимать глаза. Легче было высказаться, уткнувшись взглядом в дно чашки, уже покрывшееся своеобразным узором из разводов кофейной гущи.
Я чувствовала, что Антон все так же внимательно смотрит на меня. Подумала  чуть-чуть и продолжила рассказ о том непростом времени…
- Тогда конец света отошел на второй план, ушел максимализм. Пришла взрослость. Я отпраздновала семнадцатилетие. Все было прекрасно, отлично… Закончила школу и поступила в институт. Старалась не вспоминать о тебе, но иной раз проскальзывала мысль: как ты там? Что делаешь? Как живешь? И… помнишь ли меня еще? А еще знаешь, иногда ты мне снился, - я почувствовала, что краснею. – И откуда-то я точно знала: в те ночи я тоже снилась тебе… Скажи, это действительно было так? – я, наконец, нашла в себе силы отстать от многострадальной чашки и посмотреть в его серые, теплые глаза.
Он задумался и снова медленно кивнул. Я слабо улыбнулась.
- Вот видишь… Но эти сны прекратились около года назад. Именно тогда родители уехали в Екатеринбург, а Матвей переехал из мастерской ко мне. Сейчас он там просто работает, иногда остается ночевать… - в кармане неожиданно завибрировал телефон. Я вытащила аппаратик и просмотрела сообщение. – Вот как сегодня. Опять срочный проект… А еще говорят, что художники – свободные люди, - я уже не чувствовала абсолютно никакой скованности рядом со своей первой любовью. А он сидел в шоке, явно не зная, что сказать. Осторожно взял меня за руку и провел пальцам по старым шрамам на запястье. Я улыбнулась. От этого прикосновения стало приятно, по телу разлилось тепло.
А он в это время уже горячо шептал:
- Прости меня… Пожалуйста, прости, если сможешь… Каким же я был идиотом, о Боже! – я увидела, что его глаза блестят от слез. – Тебе было так плохо, а я даже ни разу не позвонил… Сволочь, какая же я сволочь… - я пересела на соседний стул с ним и мягко провела рукой по его волосам, успокаивая, как ребенка.
- Уже давно простила. Просто испугалась, когда ты приехал… А теперь понимаю, что бояться нечего. Пусть все идет, как идет… - я не успела договорить, как почувствовала его теплые губы на своих. Он целовал меня нежно, осторожно, как будто боясь сделать больно… Я легко бы смогла прервать этот нелепый поцелуй, если бы захотела. Но я не захотела…